Дмитрий Быков: «Я последний бастион на пути триумфальной дикости»

Дмитрий, Вы — человек-оркестр. И поэт, и писатель, и неоднократно премированный биограф, и журналист пишущий, и журналист говорящий... На кой ляд Вам еще и школа? Вы ведь продолжаете, упорно продолжаете работать учителем — зачем? И — что для Вас главное, Вы сами — кто?
— Сережа, вот если бы я еще при этом играл на рояле, увлекался спортивным ориентированием и в свободное время немного шил, можно было бы говорить об оркестре. А так — я пишу буквы в разных жанрах, и только. Все это, в общем, одно и то же ремесло — писать стихи, прозу или брать интервью на радио, и вы это знаете не хуже меня. Школа — исполнение давней мечты, пребывание в комфортной среде, продолжение нашей семейной династической профессии, плюс полигон для отработки некоторых идей относительно русской (особенно советской) литературы. То есть мне нравится сначала рассказать статью в классе и посмотреть, что будет, а потом ее написать с учетом детской реакции.
Было бы лицемерием промолчать еще об одном важном аспекте. Вся моя журналистская деятельность может прикрыться в любой момент — мало ли мы знаем случаев прямого запрета на профессию? Я ведь не в газете «Взгляд» работаю и не на Первом канале, и взгляды у меня не сказать чтобы единоросские. Так вот: из школы меня не выгонят — по крайней мере по политическим соображениям.
— Учитель, особенно учитель литературы сегодня, — фигура уставшая и загнанная. Прежде всего, от ощущения бессмысленности и ненужности собственного труда. Сегодня — нужна ли в школе литература? Имеет ли смысл ее преподавать и изучать? Какую бы такую мантру себе повторять, идя в школу, чтоб не свернуть по пути и не убежать в просторы?
— «Я последний бастион на пути триумфальной дикости», что-то в этом роде. Мы в самом деле последние, кто может остановить волну убийственного упрощения и уплощения. С нас начинается возрождение не просто русской, а мировой культуры, загнавшей себя в конце ХХ века в тупик. Причины суть многи, не время о них распространяться. Литература нужна в школе как глоток воздуха между алгеброй и экономической географией, как дискуссионный клуб (если парламент не место для дискуссий, так пусть хоть школа будет таким местом), как аптечка, наконец. Это же не мертвый массив текстов, а живое предупреждение, йод на рану, спасение от бессмыслицы. У меня в разных классах были свои Обломовы — которых Гончаров если не вылечил, то хотя бы разбудил, показал, что будет. Были свои Базаровы, была одна Катерина, которая, к счастью, вовремя прочла «Грозу». То есть наше дело — дать сегодняшнему, почти всегда педагогически запущенному ребенку несколько сильнодействующих лекарств от одиночества и кризиса.
Источник здесь