Фёдор Иванович Тютчев. «Silentium» — подлинник и перевод

 Источник

SILENTIUM

Молчи, скрывайся и таи

И чувства, и мечты свои!
Пускай в душевной глубине
Встают и заходя́т оне,
Как звезды ясные в ночи:

Любуйся ими и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь;
Взрывая — возмутишь ключи:
Питайся ими и молчи.

Лишь жить в самом себе умей!
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум:
Их заглушит наружный шум,
Дневные ослепят лучи, —
Внимай их пенью — и молчи.
Начало 1830-х

Даже в академических словарях (например, «Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений»), хрестоматиях и на рекомендованных для школьников порталах («Библиотекарь.ру», «Академия.ру») встречаем информацию о том, что «Silentium» Ф. Тютчева — перевод стихотворения «Молчи» немецкого поэта Людвига Пфау. И стихотворение такое действительно есть.

МОЛЧИ

Таи от всех свою любовь
И мир ее не возмутится;
Ты видишь в чашечках цветов
Глубоко сладкий сок таится.
Пусть чувства нежные твои,
Как серна, будут боязливы
И что живет в твоей груди

Да будет скрыто в ней ревниво.
Сноси печали в тишине,
Не выдавай их даже взглядом
И пусть замрут во тьме оне,
Не отравляемые ядом.
Пускай, как солнце в лоне вод,
Они померкнут молчаливо
И что в груди твоей живет
Да будет скрыто в ней ревниво.

Скрой скорбь и радости свои,
Чтоб злоба их не осквернила,
Начнет ли сердце ныть в груди, —
Молчи: от гнета крепнет сила.
Знай: от дыхания людей
Сердечный пламень гаснет живо
И потому в груди своей,
Все, что живет в ней, скрой ревниво.
Перевод с нем. А. Шеллера, 1890-е гг.

Перевод этот появляется в нескольких русских изданиях в начале XX-го в. Однако Л. Пфау родился в 1821-м году. На момент сочинения Тютчевым «Silentium» ему было около девяти лет. Но прочитав даже в переводном виде стихотворение «Молчи», сложно не согласиться, что один текст является вольным переводом другого.

Немецкий поэт написал свое произведение в 1870-е годы, когда Федора Ивановича уже не было в живых. До этого оба поэта жили в Германии, оба бывали в Париже, оба писали для французских периодических изданий, но тютчевский текст на иностранные языки еще переведен не был, а русского немецкий поэт не знал. Загадка того, как «Silentium» попал к Пфау, остается открытой.

В этом же стихотворении содержится и одна из самых известных и загадочных крылатых фраз Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь». Учитывая приверженность автора классической философии, мы невольно вспоминаем парадоксальное изречение Сократа: «Я знаю лишь то, что я ничего не знаю». Все образы, все идеи реально существуют лишь в нашем сознании, а между тем есть то, что невозможно выразить словами при всем разнообразии слов. Скрыта в этой фразе и одна из основных проблем передачи знания от одного человека к другому. Представление, понятие, образ в воображении двух людей не могут выглядеть одинаково, потому что каждый преломляет их через свой жизненный опыт.

Есть в этом стихотворении и еще одна менее распространенная, но всем знакомая фраза: «Молчи, скрывайся и таи…» Как для русской, так и для европейской культуры, всегда направленных на взаимодействие одного человека с другими, она звучит как вызов, разрыв шаблонов. От проговаривания происходит растрачивание чувства. При этом сложно надеяться, что люди действительно поймут то, что ты им хочешь сказать. «Поймет ли он, чем ты живешь?» — вопрошает Тютчев. Оба поэта сомневаются в способности эмпатии окружающего их общества, но уверены в том, что именно сильные чувства, впечатления со всеми их переливами, особенностями, даже отчаянием, болью важны для внутреннего мира человека, именно они ценны.

«Молчи, скрывайся и таи…» — автор не только призывал к этому, он так жил. Меланхоличным, чувствительным, рассеянным, не любящим рассказывать о себе, склонным к апатии поэт был на протяжении всей своей жизни. Это и привело к тому, что многие его стихотворения оказались потерянными, а многие факты жизни остались неизвестны. «Его не привлекали ни богатства, ни почести, ни даже слава…» — вспоминал о Тютчеве его сослуживец по дипломатической миссии князь И. С. Гагарин, привезший тетрадь с тютчевскими стихами из Мюнхена, в котором жил Федор Иванович в те годы, в Петербург А. С. Пушкину.

Результатом стало то, что Пушкин напечатал «Silentium» в числе нескольких других стихотворений Тютчева в журнале «Современник» в 1836-м году. Это была первая значительная публикация творчества поэта, которую тогда никто не заметил.

Вторая такая публикация — и тоже с «Silentium», и тоже в «Современнике» — появилась уже в 1854-м, на этот раз вызвав как восхищение, так и множество критических отзывов. По замечанию Аксакова, никто не понимал, как «этот почти иностранец, едва ли когда говоривший иначе как по-французски; это, по-видимому, чистокровное порождение европеизма, без всякого на себе клейма какой-либо национальности» может считаться русским поэтом.

Сам язык Тютчева вызывал ощущение перевода: «заходя́т», «оне», «внимай», «дум» уже не употреблялось ни в письменной, ни в разговорной речи. Однако время все расставило по своим местам. И теперь «Silentium» одно из лучших стихотворений, написанных в XIX-м веке. Чуждое в разгар реалистической эпохи стремление Тютчева не растрачивать свой внутренний дар, воспевание одиночества, скрытности, ощущение обреченности оказалось горячо воспринято представителям эпохи русского декаданса (Блок, Брюсов, В. Иванов, Белый, Ахматова…), которые уже не стремились к тому, чтобы их поняли все. Их очень мало интересовала гражданская позиция поэта, а вот внимать пенью внутренних ключей — этот мотив был для них приятен и близок.