Цепь за цепью за ротою рота,
Но в глубоком снегу залегла,
Не дойдя до фашистского дзота.
Мины выли, и злобно в глаза
Дзот хлестал пулеметной чечеткой
– Разрешите, – Матросов сказал, –
Доберусь, чтоб заткнуть ему глотку.
И пополз по-пластунски солдат –
Шапка на брови, смерти навстречу.
Взрыв взметнулся. Но снова, как град
Пули сыпались в огненный вечер.
И тогда, в тот решающий миг,
Когда все мы за павших в ответе,
Прыгнул парень, и…сердцем приник
К чёрной щели, врываясь в бессмертье.
Словно рухнула в снег тишина.
Замер лес возле мёртвого дзота.
И пошла, как стальная стена,
В наступленье родная пехота.
Так в кровавом, жестоком бою
В феврале сорок третьего года
Жизнь отдал комсомолец свою
За свободу и счастье народа.
А наверно, мечталось ему
Прошагать сквозь военное пламя
Или, может, поднять самому
Над рейхстагом победное знамя.
Но начертано было судьбой
Раньше встать на гранит величаво,
В звонкой бронзе над тихой рекой
Увенчанным гвардейскою славой.
Отошла боевая страда,
Отгремели военные пушки.
Но советский народ никогда
Не забудет деревню Чернушки
Жить Матросову! Жить на века
Молодому бойцу-патриоту!
Жить в сердцах у живых,
Жить в колоннах полка,
В списках первой матросовской роты.
В. Калачев
Верные и неверные утверждения
