Куда идёт русский язык? Насколько опасно для него вторжение иностранных и просто странных слов? К чему приведёт «языковая свобода»? Об этом и многом другом – в интервью «ЛГ» доктора филологических наук, директора Института лингвистики РГГУ Максима КРОНГАУЗА.
– В вашей книге «Русский язык на грани нервного срыва» есть такие слова: «Глупо говорить о его (языке. – В.Б.) засорённости, глупо вообще пенять на язык, коли жизнь у нас такая. И надо быть терпимее и помнить, что слова суть отражения». Неужели не надо возмущаться тем, что происходит?
– Может быть, и надо, но так специалисты – лингвисты, филологи – рискуют оказаться в изоляции. Они могут поучать, рассказывать, как сделать язык чистым, красивым, но вряд ли от этого ситуация изменится. Единственная приемлемая, во всяком случае для меня, позиция состоит во взаимодействии с обществом и наблюдении за состоянием языка.
Идёт совершенно естественный процесс, ставший следствием огромных внешних изменений – политических, экономических, технологических. Язык становится иным, чтобы обслуживать наши потребности. Это можно обсуждать, об этом можно спорить, но ужасаться и возмущаться, на мой взгляд, неконструктивно.
– Были ли в нашей истории периоды, когда русский язык резко менялся?
– Были. И всякий раз это становилось следствием серьёзных перемен.
Большое количество заимствований появилось в Петровскую эпоху, во время технологического прогресса, всплеска интереса к загранице: баталия, виктория, фортеция, политес, ассамблея. В послереволюционное время, когда возник новый политический строй и изменился весь уклад жизни, возникли слова: ликбез, совдурак, соглашательство, нацмен, женкор.
Мы видим сходство с теми историческими периодами, но в нашем времени есть и своя уникальность. На нынешнее состояние языка огромное влияние оказал Интернет – ничего похожего раньше не было.
– А всем ли «пришельцам» уютно в русском языке?
– Борьба с заимствованиями идёт внутри самого языка. Чужое слово либо исчезает, либо осваивается и перестаёт восприниматься как иностранное. Можно привести массу примеров, когда оно обрусело. Различных заимствований в русском языке огромное количество, и ничего страшного в этом нет.Русский язык тоже активно использует свои ресурсы на освоение новых слов, на их «одомашнивание».
– В конце сороковых – начале пятидесятых годов, когда шла «борьба с низкопоклонством перед Западом», русский язык «чистили» от иностранных слов. «Голкипер» заменили «вратарём», «норд» – «севером», «шофёр» – «водителем». Это помогло языку?
– Пока действовал запрет на иностранные слова, использовались только русские. Но как только позволили выбирать, они стали конкурировать между собой. Такой же «спор» шёл и между другими словами.Приведу пример иного рода. В XIX веке министр просвещения России славянофил Александр Семёнович Шишков в противовес иностранным предложил использовать русские слова – например, мокроступы вместо галош, трупоразъятие вместо анатомии, шарокат вместо бильярда. Но насильственное внедрение не имело успеха.
Много и часто использовал в своих произведениях новые слова Александр Исаевич Солженицын. Но в русский язык – об этом можно сожалеть или признать справедливым – они не вошли. Также можно спорить о том, какие слова лучше – русские или заимствованные.
– Что вы скажете о словах-паразитах? Обо всех этих «как бы», «конкретно», «в натуре»…
– Конечно, в больших количествах они режут слух, мешают коммуникации. Но их дозированное использование, по-моему, допустимо – они заполняют паузу, дают человеку подумать, что сказать дальше.
– Ваша идея создать музей вышедших из употребления слов наверняка нашла отклик…
– Нужна коллективная память, когда люди будут вспоминать старые, дорогие сердцу слова, связанные, может быть, с памятными событиями в жизни, и «сдавать» их в музей. Как осуществить такую идею? Парадоксально, но для сохранения традиций нужно использовать новые технологии. Эта идея, скорее всего, будет реализована в Интернете.
– Нынешняя молодёжь, мягко говоря, «не отягощена» грамотностью. Не оттого ли, что мало читает?
– Утверждать, сколько они читают, я не могу. Сегодня читают иначе и другое. Книжки менее популярны, информацию молодые люди в основном черпают из компьютера.
При общении со своими студентами я поражаюсь несовпадению наших с ними базовых знаний. Более того, сейчас вообще нет общепризнанного обязательного канона. Раньше были произведения, которые читали все – например, «Мастер и Маргарита»… Люди «перекликались» цитатами – из Ильфа и Петрова, Окуджавы, братьев Стругацких, Трифонова. Сейчас это невозможно – мы потеряли общее поле, на котором существовали.
Почти не осталось точек соприкосновения не только между представителями разных поколений, но и между сверстниками. Нельзя сказать, что все молодые знают одни и те же тексты.
– Каким вам видится русский язык будущего? Чем сердце лингвиста успокоится?
– Прогнозы – дело неблагодарное. Но в сегодняшнем обществе заметна тяга к консерватизму, в том числе языковому. Общество в штыки принимает различные изменения в словарях, вплоть до включения туда новых слов. Так, недавно всерьёз обсуждалось, нужно ли включать в словарь слова гламур и блог, хотя они не просто вошли в русский язык, но и употребляются чаще, чем многие исконно русские слова. Однако консерватизм – всего лишь одна из существующих тенденций.
Язык, как показала история, подвержен внешним влияниям. И если в политической и социальной жизни, а также в области технологий нас ждут перемены, это снова отразится на языке.
Беседу вёл Валерий БУРТ
Ответ. Никаких формальных признаков, отличающих одно слово от всех остальных, не видно. Значит, единственный способ решить задачу -- попытаться проверить безударное а в каждом из них. В слове народ явно выделяется приставка на-. Приставки но- в русском языке нет, к тому же на- бывает и ударным (натиск). Слово староватый легко проверить словом старый, слово прародитель -- словами типа прадед, правнук (не перепутав при этом приставку пра- с притавкой про-!), слово пароход -- словом пар. Остаётся слово паром, в котором а является непроверяемым: таким образом, ничто не мешает предположить, что раньше это слово выглядело как пором. Ответ: (Д).
